Господин Маури - крепкий, подтянутый мужчина, в светлых брюках, синей рубашке с короткими рукавами и отложным воротничком, бейсболке и специальных ботинках с крупными шипами, на несколько секунд задумался над словами маршала. Лоуренс не любил менять партнёров без конкретных причин, но всё-таки гольф-клуб был таким местом, куда он приезжал ради того, чтобы расслабиться. К тому же, молодой Деланкур (молодой по понятиям господина Маури) успел немного заинтересовать его. Как раз, когда вытащил на жеребьёвке мятную конфетку, тогда и заинтересовал. До этого, хотя они и считались людьми одного круга деловых и богатых людей Квенталии, владелец курорта в горах и роскошных отелей на побережье редко попадал в зрительную зону преуспевающего промышленника. Но теперь ситуация изменилась, и раз уж им придётся временно отвечать за одно и то же дело, почему не познакомиться поближе? Если бы сегодня, благодаря стечению обстоятельств, в пару к господину Маури попросился кто-то другой - он предпочёл бы вовсе отказаться от игры, но теперь он согласно кивнул.

- Я не против приятного общества, - ответил он маршалу.

Господину Лоуренсу Маури было пятьдесят лет. Человек энергичный и деятельный, он сохранял прекрасную физическую форму, был крепким и сильным мужчиной выше среднего роста, вёл здоровый образ жизни - играл в теннис, ездил верхом, иногда катался на горных лыжах (если можно посчитать риск сломать себе шею "здоровым" образом жизни). Как деловой человек, который знает цену времени, и умеет им распорядиться, он никогда и никуда не опаздывал и ему хватало суток на то, чтобы не только сделать все намеченные дела, но и отдохнуть в приятной компании.

Коренной квенталиец, Лоуренс был интересен ещё и тем, что в век, отбросивший "за ненадобностью" все традиции прошлого, помнил минимум десять поколений своих предков. Далеко не все из них занимались бизнесом, но деловая жилка, наверное, присутствовала у большинства. Недаром род Маури всегда был достаточно известным, и если не преуспевающим, то по крайней мере, обеспеченным. Преуспевающей свою фамилию сделал именно Лоуренс. Из двух маленьких заводиков отца он выстроил целую империю. И это при том, что своей нефти у Квенталии никогда не было.

В деловых кругах Лоуренса Маури многие считали странным человеком. Он был слишком независим, придерживался не очень удобных принципов. К примеру, он считал, что чем меньше люди знают о тебе, тем лучше для всех: как для тебя, так и для людей. То есть, одно дело перечислять собеседнику подвиги предков, и совсем другое - делиться личными сомнениями и раскрывать душу. Близких друзей, которым он поверял бы свои тайны, у него не было, или их имена попросту не были известны. Ещё господин Маури искренне верил в то, что каждое слово имеет цену, и исходя из этого принципа предпочитал среди таких же как он бизнесменов и деловых людей больше слушать, чем говорить. В своей собственной компании он придерживался жёстко-авторитарного типа правления. За это его многие критиковали, но господин Маури пропускал мимо ушей всё, что считал не важным и несущественным. Команду он подобрал соответственную: его люди знали, что если "хозяин" сказал своё веское слово - лучше закрыть рот и делать так, как он говорит. Буквально, и без вариаций. Если хочешь внести свои коррективы, которые считаешь ценными - постарайся высказать их до того, как выскажется господин Маури.

Очень часто на многочасовых совещаниях со своими служащими, Лоуренс Маури открывал рот всего дважды: в начале, чтобы поставить вопрос, и в конце, чтобы озвучить принятое им решение. Однако, в неформальной обстановке Лоуренс мог оказаться приятным собеседником, который легко рассуждал о любых отвлечённых от собственного бизнеса темах. Он не был замкнут, он просто строго соблюдал правила, которые сам же и установил: не говорить о деле с тем, кого это дело не касается.

У него была единственная дочь - взрослая девятнадцатилетняя девушка. По отношению к её воспитанию Лоуренс придерживался такого же авторитарного принципа, как и в делах фирмы. Родственники часто пеняли ему на то, что он слишком строг с девочкой, и слишком много от неё требует. Лоуренс в душе был согласен, что наверное, это так, но изменить свои взгляды на воспитательный процесс не мог. Это было для него противоестественно. Хотя, все его требования были продиктованы прежде всего горячей отцовской любовью.

Безграничную любовь к дочери можно было бы посчитать его единственной слабостью. По крайней мере, так думали о нём окружающие. Воспитанию дочери Лоуренс посвящал много сил и времени, а вот о его жене было известно только то, она умерла много лет назад. Собственно, может быть, за этим обстоятельством и не было никакой тайны?

В устроении конкурса красоты Лоуренс Маури принял участие добровольно. Как богатый человек, он считал своим долгом заниматься благотворительностью и участвовать в крупных общественных мероприятиях. Конечно, ему было некстати, что он попал в число "избранных", как хранитель ключа от сейфа с алмазной коллекцией. Это вносило нежелательные коррективы в его привычную деятельность. Но он принял поручение с достоинством, и готов был выполнить как полагается. 

На сегодня у господина Маури в планах значился отдых (состоящий из прохождения восьми или девяти километров по полю для гольфа, от лунки к лунке). Он приехал как обычно, оставил телохранителей и машину за пределами клуба, переоделся, вышел на поле вместе с кедди и всеми своими четырнадцатью клюшками, и теперь с интересом наблюдал за человеком, с которым ему предстояло разделить досуг. Однако, по старомодной традиции дожидался, когда младший по возрасту поздоровается первый.

Лоуренс Маури охотно пожал руку господина Деланкура. Его собственная рука была крепкой и сильной, хотя он и не старался показывать эту силу при рукопожатии. Усмехнувшись на речи собеседника и партнёра, он заметил:

- Похоже, мы с вами попали в одну ловушку, господин Деланкур. Надеюсь, сюда не проникнет ни один репортёр.

У него была манера внимательно смотреть на собеседника, словно ему нравилось читать по выражению лица то, что бывает не высказано вслух. Впрочем, серые глаза бензинового магната всегда с интересом смотрели на мир. А сейчас даже с некоторым удивлением.

- В гольфе я любитель, - признался он, перебирая кожаный держатель, из которого, как из обоймы, торчали аккуратные палочки, внешне похожие на очень большие гвозди. - Думаю, тот, кто рассказывал вам о трёхстах метрах, хотел мне польстить. Я бы скорее рискнул обыграть вас в теннис.

Что-то в серьёзном лице господина Маури говорило о том, что он шутит. Может быть, собравшиеся в уголках глаз складочки, которые с успехом заменяли улыбку?

Господин Маури подумал, прежде чем ответить. Потом молча показал свой мяч, на котором красовалась чёрная литера "М", такая же, как на бензоколонках, продающих бензин его компании.

- Уступаю вам первый удар, - сказал он, кивнув. - Сегодня вы - мой гость.

Он так и не спешил отвечать на вопрос, но не забыл его. Просто ещё не решил, какую из причин следует назвать. Придя к выводу, что самая простая и очевидная смотрится выгоднее всего, он ответил наконец, крутя в пальцах ячеистый мячик:

- Реклама. В этом нуждается любая компания. Ещё мой отец говорил: "Чтобы о тебе знали - заяви о себе сам". - Он усмехнулся, и лицо его слегка ожило в предвкушении игры. - Хотя, было бы правильнее отдать эти деньги приютам. Вы так не считаете?

Про игру на деньги он ничего не сказал, по привычке выкинув из головы то, что посчитал несущественным.

- Не считаю, - отрезал Лоуренс, и принялся хладнокровно устанавливать мяч, строго между маркерами.

Господин Тьерри затронул тему, которую Лоуренс не раз и не два анализировал в своей голове, и время от времени даже высказывал отдельные свои выводы вслух, если к тому была подходящая обстановка. Ничего особенного себе не представляя, кроме мяча, он примерился, водя клюшкой в воздухе, а потом ударил. Как обычно, то есть, поменьше, чем на три сотни метров, зато строго в нужном направлении. Он был настолько уверен в себе, что едва взглянул, куда именно летит мяч. Вскинув клюшку на плечо, он выпрямился и посмотрел на своего сегодняшнего партнёра.

- Люди стремятся к стабильности, - изрёк он как что-то само собой разумеющееся. - Именно стабильность - это самое ценное для каждого обывателя. Все призывы к революции, разные акции протеста - не более, чем дань моде. На деле каждый подсознательно надеется на то, что завтра будет тот же привычный мирок, что и сегодня. Все неожиданности и скандалы должны быть для человека предсказуемыми и ожидаемыми, только тогда он будет доволен. Прошу вас! - Он сделал приглашающий жест, предлагая двигаться по полю дальше, но вспомнил о ещё одном вопросе и с интересом посмотрел на собеседника. - Вы считаете, что приют для сирот-калек лучше оставить без горячей воды, продовольствия и электричества, потому что деньги унизят его обитателей? По-моему, унижение - если они будут собирать объедки по помойкам. К тому же, если ты много получаешь - ты обязан и много отдавать. Если ты не отдаёшь много - найдётся тысяча способов не дать тебе заработать много.

Сказано было даже многовато, так что господин Маури закрыл рот и на этот раз выжидающе посмотрел на Деланкура. Мысли были не новы. Так всегда происходило. Покупая его бензин, тот же обыватель делал это тем охотнее, потому что знал, что хозяин этого бензина спонсирует спортивные соревнования, дома престарелых, приюты, раковые больницы и тому подобные учреждения. И обыватель рад, покупая этот бензин, потому что он частично участвует в помощи больным крошкам или немощным старичкам. Но даже не в рядовом потребителе дело. Общество потому и позволяет одному человеку зарабатывать большие деньги, потому что знает, что он обязан будет много отдать. Весь гонорар оставить себе никому непозволительно, даже топ-моделям. И они обязаны большую часть своего заработка потратить на благотворительность, иначе общество им просто не позволит быть топ-моделями. Что уж говорить о крупном бизнесе! "Этим мы откупаемся", - констатировал про себя Лоуренс.

- Я не понимаю, с чем вы не соглашаетесь, - заметил Лоуренс, но продолжать тему не стал. Не объяснять же в самом деле, что они говорят об одном и том же, потому что обыватель хочет стабильности для себя и предсказуемых скандалов об известных личностях: "Джоана Фрике снялась одетой!" А уж фраза о том, что приютов не должно быть, и вовсе смахивала на надпись на плакате: красиво, но совершенно бессмысленно, как отговорка "ЭТОГО не должно быть, поэтому я не желаю обращать на ЭТО внимания".

Такие вещи господин Маури своим собеседникам обычно не говорил, считая, что это бесполезная трата времени и сил. Поэтому он вернулся к игре, точнее, к своему мячу. Его слишком мало связывало с Тьерри Деланкуром, чтобы он захотел продолжать разговор на отвлечённые темы.

- Ваш черёд, - сказал он, возвращаясь к игре, и признавая тем, что удар Тьерри оказался более удачным.

Лоуренс задумался. Он вроде не говорил, что приюты лучше рекламы, он вообще не сравнивал такие вещи. Но он решил не уточнять. Вместо этого он выбрал клюшку полегче и заметил, примеряясь для удара:

- Провокационный вопрос, господин Деланкур.

Мячик оказался точно в лунке, хотя и задержался на мгновение в опасном положении, на самом краю. Господин Маури ничем не выразил ни радости, ни неудовольствия. Его сейчас больше начала занимать беседа, тем более, что он не мог пока понять, к чему ведёт свои странные речи Деланкура. А понять было желательно.

Повернувшись к партнёру по игре, Лоуренс выпрямился и смотрел теперь на него, приподняв подбородок, взглядом внимательным, но не выражающим никаких дополнительных эмоций.

- Что, по-вашему, может случиться с коллекцией в охраняемом банковском сейфе, ключи от которого у вас и у меня? - спросил он.

Присутствие посторонних людей его не сильно смущало, тем более, что те отошли немного, не мешая джентльменам беседовать с глазу на глаз. Их ведь пока ни о чём не спрашивали.

Лоуренс пожал плечами и усмехнулся, выслушав собеседника.

- Жизнь непредсказуема, - заметил он. - От человека же требуется, чтобы он честно соблюдал те обязательства, которые на себя берёт. Большего никто не станет с вас требовать.

Он истолковал речи Деланкура, как неуверенность и беспокойство. Для господина Маури не было ничего необычного в том, что люди иногда испытывают страх, и не любят лишней ответственности. Сам он ответственности не боялся, хотя и предпочитал выбирать, за что он станет отвечать, а за что - нет. Но он знал, что жизнь действительно непредсказуема, и в любой момент с него могут потребовать большего, нежели он сам намеревался дать. Это тоже было нормально, и к этому следовало относиться без жалоб и капризов.

- Ваша очередь, - заметил он, кивая в сторону той части поля, которое ещё предстояло пройти. И тут же спросил: - Вы считаете, что можете не справиться?

Правильнее было бы спросить: "Вы боитесь?" Но Лоуренс Маури старался не оскорблять людей без видимой причины, поэтому использовал в разговоре более обтекаемую формулировку. И кстати, даже не пояснил, что имеет в виду: партию в гольф, или охрану алмазной коллекции.

- Скандалы - дело газетчиков, - невозмутимо ответил Лоуренс. - Хотя, не вижу толку в подобных скандалах. Конкурс сам по себе - явление не такое уж частое и повседневное, чтобы нуждаться в дополнительной стимуляции. А скандал вокруг коллекции - это всё равно, что скандал вокруг нас с вами. Мне скандалы не нужны.

Лоуренс мог бы сказать, что его бензин и так пользуется спросом, но он не стал повторять очевидные вещи. С его точки зрения, поле для гольфа придумали для того, чтобы приятно расслабиться, а не для того, чтобы выдумывать проблемы. К тому же, он "разогрелся", и готов был наконец-то начать играть по-настоящему.

- А зачем нужен скандал вам, господин Деланкур?

Этот вопрос он не мог не задать, пользуясь разговорчивостью партнёра. По мнению господина Маури, имея развитый бизнес на побережье и прибыльный курорт в горах, можно было уже и не стремиться "разрекламировать" самого себя при помощи сомнительных пассажей в прессе. Но может быть, его собеседник имел какую-то тайную цель? Так или иначе, лучше было навести о нём справки, и попытаться понять, в чём причина столь странных идей. Всё-таки на ближайшее время они с Деланкуром оказались "в одной упряжке". Это не могло не беспокоить.

Лоуренс оценивающе смотрел на Деланкура, пока тот говорил. Потом достал очередной "колышек" и пошёл устанавливать мяч. На этот раз он делал это гораздо тщательнее, но долго не возился. И без особого труда отправил маленький помеченный своей литерой снаряд в нужном направлении. Для самого себя он сыграл в этот раз очень хорошо, так что удовлетворённо кивнув, он опустил руку с клюшкой и повернулся к противнику.

- Я не против риска, - сказал он, и снова остановил пристальный взгляд на Деланкуре. - Но предпочитаю, чтобы вокруг моего имени вообще не было скандалов. Какой бензин вы покупаете, господин Деланкур? И в чём причина вашего выбора?

Он не собирался идти дальше, будто вдруг позабыл о том, что пришёл играть в гольф. Ему нужен был ответ, от которого зависело, стоит ли продолжать разговор на столь странную тему. По мнению господина Маури, его собеседник и так сказал слишком много. Не пожалел бы потом, что вообще открывал рот.