Маури забрал папку, но только бегло заглянул в неё, и отложил в сторону.

- Давай присядем, - предложил он Карле, и опустился в кресло. - Девочка моя! Ты у меня единственная наследница, и конечно, мне следовало уже давно посвятить тебя в дела компании. Я всё-таки не вечен.

Он развёл было руками, но тут же опустил их, прервав собственный жест. Сейчас, произнеся эту фразу, которую наверное произносят многие отцы, говоря со своими детьми, он почему-то подумал о том, что в последнее время стал мало уделять внимание дочери, и неудивительно, что у неё появился друг, который её явно привлекает. Димитт поощряет в Карле то, что не поощряет Лоуренс Маури. Взять хотя бы то, что домой Карла приехала на машине Димитта, и это не укрылось от внимания её отца. Если бы Лоуренс подозревал в Гарри настоящее легкомыслие, он бы решительно покончил с этой дружбой, несмотря на всю пользу, которую друг дочери способен принести их семейному предприятию. Но Димитт по крайней мере оставался серьёзным взрослым человеком, а не глупеньким мальчиком-сокурсником Карлы. Хотя, и у Димитта было полно недостатков. По мнению Лоуренса, он был слишком самоуверен, и легко пускался в авантюры. Хотя нельзя не признать, это тоже приносило некоторую пользу. Вздохнув, Лоуренс посмотрел на дочь.

- Я не делал это потому, что хотел оградить тебя от сложностей, - продолжил он. - Ты должна меня понять, у меня не было детства в полном смысле этого слова. Мой отец хотел видеть во мне продолжателя своего бизнеса, и всё время, которое оставалось от занятий в школе, я проводил рядом с ним. Я научился разбираться в сортах бензина и мог не глядя написать формулу смазочного масла в том возрасте, в котором мои сверстники только начинали учить неорганическую химию. Я всегда знал, что стану таким же, как отец, даже лучше, потому что выведу нашу компанию на международный уровень, сделаю её по-настоящем успешной. Но я понимал, что очень многое теряю, и поэтому когда стал командовать собой сам, я стал выкраивать время на спорт, на литературу, на искусство. Я понял, как много в жизни теряю, и мне хотелось, чтобы ты, моя дочь, получила сразу всё, чего был лишён в детстве я сам. Мне говорили, что я нагружаю на тебя слишком много, что ты ещё ребёнок, но я считал, что поступаю правильно, когда отправляю тебя в очередную школу танцев, или в бассейн. Теперь я понимаю, что это с моей стороны была такая же крайность, как и у моего собственного отца, но вместо бензина и нефти я подсовываю тебе музыку или живопись. - Он улыбнулся какой-то простой улыбкой. - Знаешь, это было самое интересное в моей жизни, когда мы вместе с тобой ездили по разным городам в выходные дни, и твоё личико светилось восторгом, когда ты смотрела на старинные дома, или на какой-нибудь средневековый собор на тихой улочке. Мне хотелось как можно дольше оберегать тебя от всех этих дел, связанных с бизнесом, нефтью, чтобы твои уши слышали звон колокольчиков и пение органа, чтобы ты вдыхала аромат цветов, а не запах отстойных канав на территории очередного завода. - Он вздохнул. - Но твой друг прав, это не может продолжаться вечно. Вот я и не знаю теперь, как быть.

Он пожал плечами и замолчал, пока ещё не зная, куда дальше вести свою речь, и нужна ли она вообще.

Лоуренс и не ожидал от дочери никакого ответа, потому что пока ещё не задал ей никакого вопроса. К тому же, высказав вслух всё, о чём он думал, он наконец пришёл к некоторым выводам. Поэтому, через паузу, собравшись с мыслями, он продолжил:

- Я не хочу, чтобы ты этим занималась. Но я вынужден подумать о том, что будет, если вдруг ты окажешься во главе предприятия до того, как найдётся человек, способный стать твоим мужем и главой всего этого. Поэтому я сделаю по-другому. Я переведу на твоё имя две трети всех финансов компании, и перепишу на тебя большую часть недвижимости. Это нужно сделать срочно, потому что если начнётся судебный процесс, суд может оспорить правомерность такого действия. Завтра же ты поедешь со мной в главный офис и мы займёмся этим. - Теперь Маури выдавал конкретные указания, и никаких сомнений в его голосе не было. Точно таким же тоном он отдавал приказы своим подчинённым. - Если со мной что-то случится - ты сможешь просто продать предприятие, или передать управление им своему мужу, когда он у тебя появится. - Он посмотрел на Карлу и по привычке, приобретённой на заседаниях правления компании, спросил: - Есть какие-нибудь вопросы?

Маури поднялся, и подойдя к дочери, обнял её. В этот момент он немного пожалел, что отошёл от собственного правила и стал говорить с Карлой о делах.

- Карла! Девочка моя! Мне не следовало тебя пугать. - Он погладил дочь по голове. - Но вы с Димиттом сами вмешались во все эти разборки, так что я не мог не сказать тебе того, что сказал. Не бойся, ты сама знаешь, как говорили в древности: "Praemonitus praemunitus". Нас уже ввязали в эту историю против нашей воли, но по счастью, мы узнали о том, что готовится против компании, в самом начале, и это позволяет вовремя принять меры.

Получилось довольно-таки безликое объяснение, в котором Лоуренс не сказал ничего конкретного, но он решил, что подробности сейчас не нужны. К тому же, ему захотелось сказать и о другом. Выпустив Карлу из своих объятий, он добавил, глядя на неё строгим взглядом:

- Конечно, это была не твоя инициатива - участвовать в расследовании. Мне придётся серьёзно поговорить с твоим другом, чтобы он больше не впутывал тебя в поиски улик и стычки с людьми из концерна. Теперь ты сама видишь, что это небезопасно.

Он решил, что нравоучений уже достаточно, и снова погладил Карлу по голове.

- Есть, - отрезал Маури, и добавил уже более мягко: - Этим должны заняться профессионалы. Да, я признаю, что вы с Димиттом правильно рассудили, но вот действовали вы совершенно неправильно.

В этом Лоуренс был абсолютно уверен. Отойдя к столу, он недовольно покачал головой, и не оборачиваясь, сказал с нажимом:

- А если бы этот сумасшедший выстрелил в тебя? - Маури резко обернулся. - О чём вообще думал этот твой гениальный сыщик?! Он что, пытался отобрать у бандита ружьё? Тому человеку даже необязательно было быть наёмным убийцей, он мог просто побояться оставлять свидетеля - и застрелить тебя тоже!

Маури сам похолодел от своего предположения, и невольно взялся за грудь. Не потому, что у него сердце болело, для этого он был слишком здоровым человеком. Просто он не ожидал такого резкого прилива адреналина, от которого сердцебиение у него точно участилось раза в два.

- Вы должны были позвонить мне и предупредить! - резко сказал, как выдохнул, он. - Если у Димитта на это не хватило соображения, так должно было хватить у тебя. Ты была ответственной девочкой, пока у тебя не появились слишком шустрые друзья, и после этого ты говоришь мне, чтобы я его не ругал! Кого мне тогда ругать? Тебя?

Он всплеснул руками, и недовольно качая головой, пошёл к бару, чтобы налить себе выпить.

- Этот человек, пока размахивал ружьём, запросто мог попасть в тебя, - подтвердив догадку Карлы, заявил Маури, и отставил рюмку с коньяком, которую только что себе налил.

Лоуренсу некогда было читать беллетристику, но почему-то ему вспомнился отрывок из одной книжки, которую он частично прочёл. В ней агент с опытом, глядя на новичка-угонщика самолёта, думал о том, что как раз больше всего следует бояться неопытных дилетантов. Недостаток опыта делает их пугливыми и непредсказуемыми, и они могут доставить куда больше разрушений и неприятностей, чем профессионалы. Наверное, так было в любом деле, и профессионал всегда должен был проявлять больше выдержки. Во всяком случае, профессионал, задерживая Карлу и Димитта, целенаправленно добивался бы своего, а не махал беспорядочно ружьём, держа палец на спусковом крючке. Так что выводы Карлы были совершенно правильные. "Умная у меня девочка", - подумал Маури и нахмурился. Будь Карла умной или глупой - это никак не влияло на его страх потерять её.

- С этого момента, вы будете делать то, что я говорю, - категорично заключил Лоуренс, и одним глотком выпил коньяк. - Это касается и тебя, и Димитта. Так ему и передай.

Наверное, могло показаться странным, что Маури говорит такие слова в адрес человека, который лежит в больнице с огнестрельной раной. Но почему-то отцу Карлы казалось, что Димитт и оттуда готов руководить дальнейшим расследованием. И надо сказать, что он совершенно не ошибался в своих предположениях.

Лоуренс усмехнулся. Похоже, его дочь вошла во вкус её новых занятий в роли сыщика. Но потом серьёзно покачал головой и заверил её:

- Тебе не о чём волноваться. Господин Димитт уже позаботился о том, чтобы прислать к нам какого-то крутого специалиста, который облазил со своим прибором каждую щель, пока ты развлекалась на дне рождения у своей подруги.

Лоуренс Маури привык действовать в открытую, хотя он прекрасно понимал, что его конкуренты не остановятся ни перед чем, тем более их ничего не удержит, если они захотят наводнить его дом "жучками". Но всё-таки Лоуренсу казалось, что это излишние предосторожности. Обычно он не вёл никаких деловых переговоров из особняка Маури.

- О чём ты хочешь мне сказать? - спросил он. - Это что-то очень секретное?

И он подошёл ближе.

Маури покачал головой, и похлопав дочь по руке, вернулся в своё кресло.

- То, что ты говоришь, вполне логично, - заметил он. - Но я не думаю, что эту диверсию действительно провёл кто-то из концерна. Гораздо проще им было нанять случайных людей, каких-нибудь бродяг, дать им пару бутылок дешёвого поила и попросить вывезти за город и вылить в реку несколько бочек отходов. Найти исполнителей при таких условиях будет очень сложно. Да даже если бродяги найдутся - они скорее всего и не вспомнят, когда это было и кто их нанимал. - Маури покачал головой и продолжил рассуждать вслух. - У меня было другое предположение: может быть, кто-то как раз на то и рассчитывал, чтобы пустые канистры нашлись, и началось следствие. Вот странный момент: если бы мне принадлежало стадо, которое вдруг чем-то отравилось, находясь у реки, я бы первым делом изучил оба берега в поисках улик. Как ты только что сказала, в ВестНефтьАвто вряд ли работают клинические олигофрены. - Он усмехнулся, посмотрев на Карлу. - И я согласен, что улики были оставлены специально. - Он откинулся затылком на спинку кресла и на пару секунд прижал пальцы к глазам. - У меня появилась идея оставить бочки там, где вы с Димиттом их нашли, - признался он. - И посмотреть, что будет дальше. Я опасаюсь, правда, что о существовании бочек станет известно полиции, и тогда мне уже не удастся осуществить свой план. Вы с Димиттом ничего о них не говорили полицейским, которые расследуют дело с этим выстрелом?

Карла пока ещё не рассказывала отцу о том, что имела продолжительную беседу с комиссаром Боргес.

Лоуренс укоризненно посмотрел на дочь, но сам усмехнулся.

- Уверен, госпожа Боргес сама никого не воспитывала, - проговорил он, но тут же вернулся к более насущным темам. - Ты правильно сделала, что ничего не сказала о вашей находке. Будет лучше, если вы с Димиттом вообще забудете, что вы там что-то видели. Я нанял детективов, которые проследят за тем, что там будет дальше происходить. Думаю, это единственный способ выяснить, для кого же тот человек, который назвался сторожем, стерёг пустые канистры.

Лоуренс поймал себя на том, что ему очень интересно разговаривать с дочерью, как со взрослым, равным себе человеком. Наверное, он сказал бы об этом что-нибудь, но передумал. Зачем акцентировать на том, что он привык считать Карлу ребёнком? Она наверняка обидится и напомнит, что она уже совершеннолетняя. И всё-таки её нужно было, по возможности, оградить от расследования. По мнению Маури, это было опасно. Он спохватился и спросил:

- Эта госпожа Боргес вела себя грубо?

Может быть, Вера Боргес и была права в своём предположении насчёт "папенькиных дочек". Маури не мог допустить, чтобы с Карлой неподобающе обращались какие-то полицейские.